"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Ба-лин!
Вот когда пол часа пишешь письмо, а потом тупейшим образом его удаляешь - это значит, что его не стоило посылать? Или только то, что у меня руки кривые???
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Выкопала из большой кучи так и непосмотренных фильмов "Рожденный 4 июля". Ну что ж, Стоун - он и в Африке Стоун. Местами очень напоминает "Взвод", что, впрочем, естественно. Свой опыт стерильного йельского мальчика, которого за каким-то чертом понесло "служить и защищать" он переваривал изрядную долю своего творческого пути. Хотя здесь как раз взгляд на проблему несколько другой (все-тавки чужую автобиографию экранизирует), но по-прежнему присутствуют: стоуновская проблема недоразвенчания "Плакатного Героя", стоуновские кричаще-жестокие кадры, и по-стоуновски много красного цвета в кульминационных сценах. Плюс (не без этого) Беренджер и Дефо в небольших ролях, ощутимо отсылающих к их персонажам из "Взвода". В общем, на лицо все то, чего от этого товарища можно ждать. Что радует. Ибо за это как раз его и люблю. А мой диск Стоуна кое-кто паскудно зажал...
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
или Дурная голова не дает покоя ногам, бокам и нервам:
Вот интересно, я когда-нибудь научусь сначала думать, а потом делать? Ну или хотя бы, сделав что-то не подумав, думать, а не было ли спонтанно принятое решения правильным, прежде, чем бросаться сломя башку все переделывать?
Это я к тому, что, обнаружив на пол дороге к метро, что ехать никуда не надо, наверно, не стоило пулей вылетать из троллейбуса, зная, что в освободившийся по случайности вечер логично, раз уж приспичило, посмотреть эти проклятые «Грязные танцы», за которыми надо все равно ехать к метро.
А прежде, чем драпать обратно к остановке с середины перехода, наверно, стоило бы поразмыслить, сколь велика вероятность того, что никаких «Грязных танцев» в палатке у метро нет, а если и есть, работающий первый день и не потрудившийся изучить ассортимент продавец об этом не знает, зато обратно от метро пилить придется в самый час пик. Это при том, что вышеуказанные «пол дороги» располагаются как раз в том месте, где пробка обычно заканчивается, а в захудалом ларьке в 2 шагах от дома не «Грязные танцы», конечно, но «Дон Жуан де Марко» нашелся…
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Урра! Сегодня состоялось мое ритуальное возвращение в родные пенаты, т.е. в практически родной театр. Коим, вопреки расхожему мнению, является отнюдь не театр Стаса Намина, а Московский Академический Музыкальный Театр им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко. Для краткости просто «станиславскогонемировичаданченко», или же музыкальный Станиславского. Да, да, да, именно в этом театре (чуть не сказала «в этих стенах»))) начинался мой «творческий путь». Здесь формировались мои представления о режиссуре и эстетике спектакля, об актерской технике; черт побери, здесь я просто начала любить театр. Зал у них теперь синий. Непривычно, но, в принципе, не мне жаловаться. И фойе размером с взлетное поле. Но не в этом суть. Давали «Тоску». читать дальшеКоторую я мечтаю посмотреть уже лет 100. Собственно, один раз я ее уже слышала. В Большом. Как обычно, нарвалась на какой-то юбилей Маквалы Касрашвили. Учитывая, что в партнеры ей достался Роман Муравицкий (выходец из Станиславского, к слову), который, во-первых, стройностью тоже не блещет, а во-вторых, блистательный актер, смотрелось это очень даже неплохо. Единственное, не могу вспомнить: неужели старенькая бабушка русской оперы и впрямь в финале бросалась со стены? Муравицкий-то весьма эффектно валился спиной на ступеньки. Правда, потом с трудом затормозил, дабы не пересчитать их всех головой. Но посмотреть, что натворил мой любимый станиславский, от этого хотелось не меньше (тем более что я питаю непрофессиональную слабость к актерам, хотя бы примерно соответствующим своим героям по возрастной категории, а такой роскоши другие московские оперные театры себе не позволяют). Ну вот, посмотрела. Что не может не радовать. Состав подобрался блестящий. Редко мне везло настолько, чтобы ни один находящийся на сцене исполнитель меня не бесил. Даже М.Векуа, который вызывал некоторые опасения, за то время, что я его не видела, ощутимо вырос над собой (хотя на росте это не сказалось ))). Что касается остальных – то была Аркадьева, которой я, в сущность, всегда симпатизировала, и Поликанин со Степановичем – грандиозный подарок лично мне! Так что вокал был шикарен. Постановка, возможно, могла бы быть и получше. Не то чтобы в ней были какие-то слишком раздражающие недостатки, но очень бросается в глаза, что спектакль поставлен в период, когда театр кочевал. На сцене минимум декораций, что, в сущности, могло бы выглядеть очень стильно, если бы в эту кубистскую композицию не занесло каким-то ветром капеллу Аттаванти, весьма напоминающую модель Успенского собора, вырезанную первоклассниками из цветной бумаги. Во втором действии противоречия несколько сгладились, из «пошлой обыденности» в составе интерьера остались только кресло и конторка, в принципе даже выдержанные в необходимом аскетично-угловатом духе; но их красный цвет слишком резко контрастировал с общей сине-серой цветовой гаммой. В третьем акте пресловутый красный цвет все-таки смог встроится в общую концепцию. Смены костюмов тоже сведены к минимуму. Собственно, они полагались только героине, которая последовательно появлялась сначала в белом, потом в красном, и, наконец, в черном платье. Цвета, в сущности, вполне себе соответствовали доминирующему настроению каждого акта, но, учитывая, что все платья были одного покроя, от этого веяло несколько наивным символизмом. Ну и плюс, я никогда не была фанатом большой костюмерной, но сверкающая девственной чистотой рекламы стирального порошка рубашка на узнике только что из камеры пыток – это умиляет. Хоть бы серую выдали, что ли… В принципе, решение спектакля завораживающим не назовешь: режиссура Тителя, конечно, намного сложнее и интереснее. Налетова слишком их жалеет, щедро выстраивая статичные фронтальные мизансцены, позволяющие певцам не сводить глаз с дирижера. Чем в итоге не гнушаются даже опытные исполнители, которые, точно знаю, могли бы этого и не делать. И Тоска у нее закалывается.. К несомненным плюсам можно отнести традиционное для театра заполнение увертюры неким сценическим действием: музыка – это, конечно, прекрасно, но, как правило, получается, что увертюра – отдельный концертный номер, бенефис оркестра, а спектакль отдельно… Как бы там ни было – я счастлива. От хорошей музыки, до боли знакомых лиц, и предвкушения новых встреч… Да, чует мое сердце, опять меня придется из этого театра вытаскивать за уши, хотя полный даже в будний день зал и люто ненавидимый мною как класс новоприобретенный металлодетектор на входе в этом смысле очень напрягают. А еще я сподобилась-таки осознать, что автор пьесу «Тоска» - Викторьен Сарду. А я мучилась, искала по всей Москве книжку, когда мне надо было прочитать у него просто что-нибудь… А Горелик (дирижер) похож на хищную птицу…
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Чем больше читаю неформальной литературы, тем больше удивляюсь. Точнее, наоборот. Все меньше удивляюсь тому, что повзрослевшие хиппари и панки обстригают волосы и становятся банкирами и президентами. Иначе говоря, все лучше осознаю несостоятельность нон-конформизма. Вчера пол ночи читала роман "Конформист". Естественно, финал оказался разочаровывающе логичным. Естественно, автор осуждает своего героя. Причем вовсе не за то, за что он и впрямь достоин осуждения. Естественно, с применением омерзительной христианской идеи возмездия, которое другим концом вечно попадает по тем, кто ни в чем не повинен. За что? За что пулемет в спину тем, кто не сделал ничего плохого, да и что такого, собственно, сделал сам герой? То, чего от него потребовала существующая власть? Ну и? Да, черт побери, я тоже конформист, если конформизм означает уважение к законам общества, в котором ты живешь, стремление к органичному сосуществованию с миром, который тебя окружает. Я не говорю, что всем надо срочно записываться в правящую партию и идти служить в тайную полицию. Но неужели лучше презирать законы мироздания, подчиняться низменным инстинктам? Неужели убийство невинных ящериц и кошек, грозящее перерасти в убийство опять же ни в чем не повинных людей, лучше убийства на войне, пусть даже речь идет о войне подковерной, политической? Тем более что речь идет о борьбе полической - те "солдаты с другой стороны" точно так же сами выбрали свой путь - а не просто подвернулись под непомерно сильную руку подростка-садиста...
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Ой, блин, что, уже день Святого Валентина? А я-то думаю, чего весь интернет в розовых сердечках... Фу! Ладно, что называется, наш ответ. Хотя как таковой и не планировался. Этой картинке вообще уже лет сто, но получилось, по-моему, неплохо. Можете считать меня извращенкой . Слабонервным смотреть не рекомендуется:
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
мне самой эти кумиры надоели хуже горькой редьки. Особенно сильно надоело иероглифы сканировать. Пока я соберусь дойти до сканера, год пройдет. Так что, короче говоря,
РЮНОСКЭ АКУТАГАВА
В принципе, Акутагава мне понравился. Особенно той части, где он заинтересованный наблюдатель, скрупулезно исследующий результаты взаимопроникновения европейской и японской культур. Католицизм и синтоизм, рыцарская доблесть и кодекс самурайской чести, Конфуций и Стриндберг... Акутагава конспектирует вековой диалог культур с завидным остроумием и не менее завидным слегка наивным патриотизмом. Но у творчества Рюноскэ Акутагавы было два лица. Одно из них, да, смотрело в мир широко раскрытыми глазами. Другое смотрело внутрь себя глазами, полными ужаса. С горькой обреченностью созерцало бьющуюся в клетке дурной наследственности душу человека, который всегда знал, что однажды сойдет с ума. Который понял, когда этот день пришел, что любой, у кого он сейчас попросит помощи, окажет помощь врачебную. И потому позвать на помощь он не мог. Но в помощи отчаянно нуждался. И он обратился к последнему прибежищу всех талантливых людей: доверил бумаге все то, что, будучи доверенными кому-то другому, привело бы (и привело) к однозначному результату. У него уже не было сил переплавлять безумие в творчество. Он просто описывал, что с ним происходит. В общем, если у вас крепкие нервы, почитайте «Зубчатые колеса». Там нет душераздирающих диалогов и леденящих галлюцинаций, но е-мое, как же это страшно...
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Уже 7:30, но в театр все еще невозможно войти. Огромная очередь в кассу, сливаясь с еще более огромной очередью к администратору, образует в центре фойе водоворот, через который мучительно пытаются пробиться счастливые обладатели заранее приобретенных билетов – мы (в кои-то веки) в том числе. В Москву снова прикатил Слава Полунин. На этот раз в театр Оперетты. Так что перед театром, как обычно громоздятся самые невообразимые снеговики, грязный снег для которых, видимо, смели со всего центра Москвы. О том, что Большая Дмитровка существенно уже традиционного Арбата, никто, естественно, не подумал. В фойе темно, из зала доносится музыка. Хотя ни один звонок так и не прозвучал, полное впечатление, что спектакль уже начался, однако билетеры даже не торопятся открывать двери в ложи, а гардеробщицы весьма лениво развешивают пальто, в промежутках подолгу заученно агитирую взять бинокль (за 150 р., ха-ха). В зале жарко, душно, воняет сценическим дымом и, самое главное, темно. Билетеры ограничиваются тем, что громогласно требуют занимать места, что называется, согласно купленным билетам, но при этом не трогаются с места. Публика, чертыхаясь, пытается отыскать свои места при свете мобильных телефонов. Наконец, почти в 8 часов, где-то в темноте над сценой вспыхивает нечто похожее на ядерный гриб, и из этого гриба возникает клоун в желтом комбинезоне и красных тапочках. Клоун поднимает с пола веревку, затягивает у себя на шее петлю и долго тянет за свободный конец. В конце концов он извлекает из-за кулис еще одного клоуна – в зеленом пальто, ботинках-«лыжах», и шапке с торчащими параллельно полу «ушами» по полтора метра каждое. Зеленый клоун делает круг и уходит обратно за кулисы. Пока желтый удивляется по этому поводу и уходит следом, из за кулис со всех сторон вылезают совершенно одинаковые, если не считать размера, зеленые клоуны. Зеленые клоуны долго кривляются под легендарную песню, которая, как мне казалась в детстве, называется «Блю-блю-блю-кораблик», и изображают потерпевших кораблекрушение при помощи кровати, швабры, картонного акульего плавника и все того же сценического дыма. Под конец, желтый клоун сначала картинно умирает, пронзенный неровно прикрепленными стрелами, а потом, под сопровождение каких-то талибских завываний, извлекает из-под потолка дранную тюль, отдаленно напоминающий паутину. Зеленые клоуны закрывают этим драным тюлем партер, и начинается антракт. Собственно, антракт так и не кончается. Талибские завывания не смолкают, звонки не звенят. Зеленые клоуны в какой-то момент разбредаются по еще полупустому залу, под аккомпанемент ревущей в динамиках грозы размахивают погнутыми зонтиками, по которым вода из привязанных сверху бутылочек стекает на головы зрителей, и до полусмерти залапывают тех, кто рискнул подойти к сцене слишком близко. В конце концов, по фойе распространятся слух, что в зале что-то происходит. Публика, снова чертыхаясь и зажигая экраны мобильников, начинает рассаживаться. И если сорок минут первого действия были довольно бессмысленны, но забавны, то происходящее во втором прочно вертелось вокруг ширинки. Под дружный хохот зала и наивные комментарии малолетних детей, которые, как «русским по белому» написано на билете, на спектакль не допускаются, клоуны очень надеюсь что символически обоссали партер, потом долго вытирали друг о друга ноги, а потом принялись сметать со сцены мусор и тыкать шваброй в волосы тех, кто разорился на первый ряд. В качестве кульминации на публику обрушили нестерпимо яркий свет мощных ламп, воняющих раскаленным железом, и тоже мощный вихрь, пронесший по залу ворох порванной на мелкие кусочки кальки, издалека напоминающей снег (судя по тому, что калька валялась по всему залу еще до начала спектакля, со времени начала гастролей Полунина в театре никто не подметал). Потом на сцене прочно утвердился желтый клоун, который в течении 15 минут увлеченно говорил сам с собой сразу по 2 большим плюшевым телефонам, а потом принялся столь же самозабвенно демонстрировать, мягко говоря, бородатый трюк, для которого надо засунуть одну руку в рукав висящего на вешалке пальто и сделать вид, что пальто от этого ожило. В финале в зал запустили несколько огромных (в смысле от 3 и более метров в диаметре) шаров и много просто воздушных шариков, которыми следующие 20 минут радостно перекидывался партер. Иногда шарики долетали до первых рядов бельэтажа, но никому так и не пришло в голову кинуть парочку назад, и дать людям тоже поиграть. В результате через некоторое время сидящие там зрители принялись, наплевав на грозные запреты, фотографировать на мобильные телефоны, болтать, целоваться и расходиться – и впервые в жизни мне не пришло в голову их за это винить. Я тоже не дождалась, тока артисты, наконец, уберутся со сцены. Короче, клоуны – они и есть клоуны. Как те, которые в детстве в цирке заполняли паузы между воздушными гимнастами и слонами. Это, конечно, интересно, но не настолько необычно и не настолько сложно, чтобы смотреть просто на то, как это сделано. А мне даже смешно не было. Плюс к тому, они, конечно, клянутся, что 2 одинаковых спектаклей у них не бывает, но одну и ту же рекламу этого дела я вижу уже лет 5. Короче, ладно, хотя узнала, что это такое. Но за что они такие деньги дерут – совершенно непонятно.
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Чем заняться в последние 3 дня своей жизни? Угнать мерс с миллионом в багажнике или... посмотреть на море: иначе в раю просто не о чем будет говорить.
***
Хорошо, хорошо, беру свои слова обратно: параллельный монтаж - это круто. Если умело им пользоваться. Но для этого нужно, чтобы в параллельности было заложено нечто большее, чем просто одновременность действий. И бесконечная цепь гротескно случайных совпадений - фишка для этого самая подходящая. И вообще, немецкое кино - это круто. Даже когда его представляет Pramount pictures. И даже когда в главной роли Тиль Швайгер, который, к слову, вовсе не так плох. В сущности, это еще одна модификация закона подлости: фильмы, которые просто надо бы посмотреть, валяются по пол года, а потом я удивляюсь, почему, черт возьми, не сделала этого раньше? А, ну да: все это словоблудие относилось к фильму «Достучаться до небес», «Knocking on heaven's gate», если быть точным. Хотя сам фильм на немецком, просто они таким способом, видимо, комплекс вины изживают. Так что теперь я знаю, что даже последний кадр "Le temps qui rest" Франсуа Озон не сам придумал (боже, как низко пали великие...). Осталось выяснить, какому гению пришло в голову вставить в саунд-трек фильма, оба главных героя которого смертельно больны, песню "I will survive"? Особенно учитывая, что один из них в итоге вполне себе умирает...
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Mishima Yukio «Говоря о творчестве Юкио Мисимы, все вынуждены начинать с конца». Я, в сущности, не исключение. Свою первую книжку Мисимы я купила лет сто назад. Уже не помню почему. Не то потому, что она называлась «Философский дневник маньяка-убийцы», не то потому, что на обложке было описано, как именно классик японской литературы окончил свои дни. Но тогда я прочла только самый первый его рассказ, и надолго про эту книжку забыла. И дочитала лишь сравнительно недавно. Но после этого в срочном порядке прочитала еще один сборник рассказов и 2 романа. Впрочем, ровностью впечатления похвастаться не могу. Сравнив 2 сборника рассказов Мисимы, я, наверно, впервые в жизни задумалась о том, что стоило бы публиковать рассказы именно в подборке, сделанной автором. Иначе, понятно, конечно, что собранные редакторами рассказы раскрывают одно направление в творчестве. Но все-таки странно, что 2 сборника одного автора производят впечатление прямо противоположное. читать дальшеПроизведения Мисимы никогда не кончаются хорошо, по крайней мере, в общепринятом смысле слова. И какая-нибудь «Смерть в середине лета» или «Патриотизм», где на протяжении 5 страниц описывается, что испытывает человек, совершая харакири (вот так рождаются легенды, что писатель предсказал свою судьбу), сюжетно, конечно, очень жестоки, особенно через призму европейского сознания. Но они все равно оставляют светлое ощущение триумфа жизни над смертью. Их главные герои, как и персонажи «Маркизы де Сад» и «Моего друга Гитлера», своей слепой фанатичной преданностью мои бы показаться смешными, но под пером Мисимы вызывают уважение. Они сумели защитить свои иллюзии, даже если за это пришлось заплатить счастьем и жизнью. В сборнике же, озаглавленном составителями «Звук воды» все с точностью до наоборот. Сам «Звук воды», «Мальчик, который сал стихи», «Комната, запертая на ключ» (Бррр!) - все эти истории, завязкой своей обещающие освобождение, заканчиваются в итоге поражением, самым что не наесть бессмысленным и жалким. Апогей всего этого – «Пионы» (может, не совсем так называется), где жестокость, как выясняется, в прямом смысле лежит в основе прекрасного. И жестокость выходит на первый план. В БСЭ писали, что герои Мисимы сплошь извращенцы. Что ж, не без этого, конечно, - чего вы хотите от садиста - но дело не в этом. Мисима был человеком вполне себе европейски образованным, но все-таки Восток-Запад - противостояние слишком глобальное. Какому европейцу пришло бы в голову написать роман во славу Герострата (интересно, а Мисима эту легенду знал?)? Но герой «Золотого храма» сжигает Кинкакудзи, святыню и национальное достояние Японии. Причем, хотя и ему не чуждо стремление попасть во все газеты, во главу угла он ставит отнюдь не это. Он сжигает храм, чтобы перевернуть мир, чтобы освободиться от власти Прекрасного, чтобы совершить Деяние, наконец, - не просто же так он буддистский монах-отступник. И ему это, кажется, удается. В финале романа Кинкакудзи пылает, а для героя начинается та самая реальная жизнь, от которой его так долго и так настойчиво охраняла древняя святыня. И не зря крышу храма венчает Феникс. Жизнь рождается из пепла, акт творения начинается с катастрофы. Мисима говорил, что секс, насилие и творчество – это, по сути, одно и то же. И знаете, в целом я, наверно, согласна. Любовь и искусство возвышенны, только когда они трагичны. Счастье в любви – это уже обыденность, признанный художник – это уже профессия. И тебе решать, каким будет ТВОЕ счастье. Решать, заметьте, не выбирать. Жизнь и творчество у Мисимы, быть может, на почве своей изначальной жестокости, но все же совместимы. Он написал автобиографический роман в 25 лет: исповедь, срывающая маску, или исповедь, маской написанная? «Исповедь маски» во многом похожа на клишированную биографию великого человека, похожа даже на те душераздирающие откровения, которые пишут в своих дневниках более или менее обоснованно мнящие себя талантливыми подростки. Разница только в одном. «Я безумный гений, - пишут биографы и подростки, - я расплачиваюсь изгнанничеством за избранничество». «Да, я безумный гений, - соглашается Юкио Мисима. – Но с этим тоже можно жить».
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Я одного не пойму: почему с принятием закона о сокращении рекламных пауз из фильмов стали вырезать еще больше,чем раньше? Причем режут упорно самые удачные сцены!
"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Прочитала роман «Престиж». Как водится, общего с фильмом очень мало. Удивляюсь, как кому-то вообще пришло в голову его экранизировать. Внешнего действия нет никакого, если и есть, то в «рамочном сюжете», который в экранизацию, к счастью, не попал. Ибо до такого бреда додуматься надо. Хотя на психику давит. Что касается всего остального – это сплошняком дневниковые записи. Единственное, что можно сказать в пользу романа, имитированные более последовательно, чем это обычно бывает. Хотя местами без прямой речи и тут не обошлось. И все же я задаю себе вопрос, а что собственно произошло на этих 200 страницах? О собственно событиях в дневниках нет ни слова, все восстанавливается читателем из общей логики. Ну он бы тогда хоть сделал так, чтобы надо было сопоставлять 2 дневника, а то половина в одном – половина в другом. Причем излагаются, еще раз повторяю, не сами события. И даже не психологические мотивировки. Просто поток рассуждений, бесконечно переливающих из пустого в порожнее одну прописную истину. Да, ребят, зря вы поссорились, надо бы помириться… Дальше что??? Причем о том, каким, собственно, макаром, эта вражда осталась в веках, даже не упоминается. Точнее, некоторый намек есть, но тогда все равно бред получается. Интрига держится на том же приеме, что и в фильме: «Если хочешь, чтобы тебе не поверили, скажи правду». Только, в отличие от беглого упоминания в фильме, «правда» эта так назойливо педалируется, что, когда в конце автор вынужден-таки извлечь ее на свет божий, воспринимается не как долгожданная разгадка, а как дешевая отмазка. Тем более что проблемы, которые сценаристы фильма (очень правильно, между прочим) вывели на первый план, Прист просто проигнорировал. Бог мой, подумаешь, клонирование, подумаешь, прожить одну жизнь на двоих… Главное, фокус. Нет, мир магии, конечно, хорошая наживка. Но, поскольку технику престидижитации автор, прикрываясь профессиональной этикой, тоже обходит стороной (что, после того, как Валентино рассказал даже, кто он сам, довольно-таки глупо), ради чего тогда написан роман, вообще непонятно. Только лишний раз подтвердил прописную истину: уже нельзя придумать принципиально новый детективный сюжет, основанный на существовании братьев-близнецов. Если он не читал Буало-Нарсежака, так хоть дешевые комедии смотрел бы, что ли. Механизм сосуществования двух разных людей под одной личиной – идея неплохая. Но в это даже сценаристы не стали углубляться. А сама возможность такого сосуществования... Никого не хочу расстраивать, но «Багровые реки» вышли лет 10 назад.